Тихий Кутулук

История Языково неразрывно связана с историей рода семьи Аксаковых и сельских священников Смарагдовых...

Культура и история
ИНСТРУМЕНТЫ
Для слабовидящих
  • Очень маленький Маленький Средний Большой Огромный
  • Стандартный Helvetica Segoe Georgia Times

Любовь к родным местам, наверное, передается генетически… Жизнь может закинуть тебя за тридевять земель, а сердце и душа все равно тянутся туда, к своим корням, к отчему дому. Наталья Михайловна Шишканова спустя годы кочевой жизни вернулась на малую родину и осела в до боли родном Языково. Здесь жило не одно поколение ее предков. Наташа частенько гостила у своей бабушки Натальи Харлампиевны. И девчонкой впитывала все, что видела вокруг. А спустя несколько десятков лет языковцы «ожили» в ее воспоминаниях.

Через судьбы близких людей Наталья Михайловна передает саму эпоху. И слог у нее особенный, хоть кино снимай про жизненный уклад сельчан. Ее земляки такие разные: мудрые и простоватые, добродушные и злыдни, щедрые и прижимистые, улыбчивые и вечно хмурые. Наталья Михайловна зримо и осязаемо воссоздает историю Языково, никого не осуждая и принимая всю неприкрытую наготу человеческой души. Нешуточные языковские страсти, которые кипели на берегу тихого Кутулука на протяжении веков, сродни шолоховским, а те – шекспировским, впечатляющим своей житейской мудростью, искренностью и накалом.

Языково – уникальное село с уникальной историей. Мы не могли не откликнуться на приглашение Натальи Михайловны посетить окраину Борского района и Самарской области, чтобы взглянуть на извилистый Кутулук, катящий свои воды в сторону Оренбурга, и представить, каково жилось тут Смарагдовым, Аксаковым, Слепухиным, Зарайским...


СЕЛО БЕЗ ЦЕРКВИ – ДЕРЕВНЯ
Каков поп, таков и приход

Обычно села, находящиеся вдали от цивилизации, не радуют глаз ухоженностью. Но не Языково. Здесь взгляду приезжего открываются зеленые улицы, крепкие, справные дома, мирно жующие сено коровы на ферме – всё дышит уютом и спокойствием.

Село появилось в 1749 году, когда военному офицеру Александру Михайловичу Языкову за особые заслуги выделили землю на реке Кутулук. Позже поселение как приданое перешло его дочери Ирине, которая вышла замуж за Дмитрия Федоровича Апраксина. Впоследствии Языково приобрел Федор Яковлевич Шишков. Его внук Александр Александрович отдал имение в приданое дочери Софье, вышедшей замуж за Григория Сергеевича Аксакова. Так село стало аксаковским.

Как говорили в старину, поселение без церкви нельзя назвать селом. Первый храм в Языково – деревянный - в честь Казанской иконы Божией Матери построил Апраксин. А когда церковь обветшала, ее разобрали и на том же месте поставили большой каменный храм. Это было уже при Шишковых. На служение прислали выпускника Симбирской семинарии священника Федора Григорьевича Смарагдова. После него приход наследовал (такова была традиция вплоть до революции) его сын Григорий Федорович. С отцом и сыном Смарагдовыми связан расцвет села.

Начиная с правления Петра Первого священники были кем-то вроде государственных чиновников. Священнослужители вели метрические книги: записывали даты рождения, крещения, бракосочетания и смерти прихожан. Они же вели просветительскую деятельность среди крестьян. Отец Федор открыл церковно-приходскую школу для крестьянских детей в самом начале своего служения. Занятия проводили сначала в помещичьем доме, а затем в доме священника.

В 1876 году в Языково открылась земская школа, но крестьяне ей не доверяли - ходили слухи, что там детей отваживают от сельского труда, поэтому в ней детей училось меньше. А вот церковно-приходская была понятна - батюшке доверяли. К 1911 году там учились пятьдесят мальчиков и восемнадцать девочек. Уровень образования был довольно высок. У Натальи Михайловны Шишкановой сохранились два письма – ее деда и его младшего брата, выпускников этой школы. На ее взгляд как учителя словесности, в письмах не допущено практически ни одной ошибки. Более того, младший брат деда своими силами поступил в Оренбургский институт. И это после всего лишь церковно-приходской школы.

У Григория Смарагдова было восемь детей, четверо из них преподавали.

Смутное время

Революция смела с лица земли и барскую усадьбу, и оба храма. Жители Языкова со слезами наблюдали за тем, как по кирпичику разбирают церковь. Кстати, из этих кирпичей позже построили детский сад в соседнем селе. Пришло новое время, стала разъезжаться молодежь, опустел детский садик, и здание снова отдали под храм. Вот так и замкнулась цепь времени.

А тогда вместе с храмом рушились надежды. Плакали старые, плакали малые. «Вон, Боженьку выкинули», - воскликнула одна из женщин, когда из дверей и окон храма полетели иконы. Началось иное время - время забвения прежних и появления новых ценностей.

Что стало с семьей священника из языковского прихода? До сих пор никто не знает. Отца Григория, бывшего к тому времени уже в преклонном возрасте, нет в списках репрессированных священнослужителей. Нет ни доносов на него, ни свидетельств его ареста. Да и у кого бы поднялась рука обвинить в чем-то пастыря, бывшего практически родным человеком для своей паствы? Возможно, он окончил земной путь, не выдержав испытаний, свалившихся на его Родину. К счастью, он, видимо, не застал разрушения храма, в котором заключалась его жизнь.

Его дети разлетелись по свету, об их судьбах тоже ничего неизвестно. Но живы потомки, хранящие добрую память об отце Григории и о его служении на языковской земле. Живо и Языково, возродился и храм. Благо нашлось и кому возрождать.

Колхоз построил церковь

Так удивительно сложилось, что возрождение религиозной жизни неразрывно связано с возрождением колхоза. И то, и другое – с именем одного человека, председателя колхоза «Луч Ильича» Анатолия Ивановича Белякова. Его называют здесь человеком-легендой, поскольку именно он сумел спасти сельское хозяйство.

К середине 1990-х от «Луча Ильича» сохранилось только его оптимистичное название. Коровники пустели, зарастали бурьяном поля, ржавела техника. Тогда сельчане уговорили Белякова, крепкого трудолюбивого хозяина, стать председателем. Горько было Анатолию Ивановичу смотреть на то, как гибнет колхоз, и он с энтузиазмом принялся за дело. Работали безостановочно, преодолевая, казалось бы, непреодолимые препятствия. Ведь все счета были заблокированы, долги - больше шести миллионов рублей, плюс давление преступных организаций, пытавшихся разграбить последнее.

И постепенно колхоз стал возрождаться. За время председательства Белякова урожайность зерновых выросла с 13,8 до 30 центнеров с гектара, поголовье крупного рогатого скота – от 150 до 800 голов, надои – с 2094 до 4205 килограммов. Колхоз «Луч Ильича» стал самым крупным работодателем.

К 2005 году долговое бремя с хозяйства полностью сняли. Появилась возможность делать что-то еще, и колхоз занялся благоустройством села, выделил средства на ремонт школы. А местные бабульки, зная, что Анатолий Иванович человек отзывчивый, стали просить о храме. Тот прислушался, собрал мужиков и поехал за опытом в район. Церковь-то надо с чего-то начинать строить, а с чего – неизвестно, старую разрушили, подходящего здания нет. В районе председатель встретился с благочинным, игуменом Ананией, побеседовал, получил одобрение. Позже освятили место под будущий храм, и пошло строительство. На здание церкви колхоз выделил почти два миллиона рублей и построил ее всего за три года. Освятили храм, как и старый, разрушенный, в честь Казанской иконы Божией Матери.

Может совпадение, а может, и нет, но после строительства церкви дела в колхозе только в гору пошли. В 2009 году «Луч Ильича» включили в национальный реестр «Ведущие агропромышленные сельскохозяйственные организации». Языково выгодно отличается от других сел и сегодня – здесь не найти заброшенных домов, в колхозе найдется работа, есть и фермерское хозяйство. Соседи то ли в шутку, то ли всерьез называют местных «языковские куркули» - за то, что живут зажиточно, держат подсобное хозяйство и на жизнь не жалуются.

Всем батюшкам батюшка

Благоустраивали и, как говорят в церковной среде, благоукрашали храм всем миром. Местные жители приносили из дома свои иконы, какие-то вырезали из церковных календарей.

Тихий Кутулук

Анатолий Иванович Беляков помог с Царскими вратами – нашел умельца, который сделал ажурные резные врата из дерева. Вот только служить было некому. Пока одна из сельчанок, побывав в райцентре на церковной службе, не разговорилась с прихожанкой тамошнего храма. В разговоре та обмолвилась, что у нее внук –священник, служит в Безенчуке. Жительница Языково информацию на ус намотала, и стали языковские в епархии себе батюшку выпрашивать, да не абы какого, а вот его, того самого.

Так тринадцать лет назад в Языково приехал священник Алексий Ярыгин с семьей. Приехал – и тут же прикипел к новому месту службы. «Я сразу ощутил здесь некую благодатную тишину», - признается батюшка.

А уж бабушки-то как радовались. «У нас теперь свой священник есть, собственный», - говорили они. Поначалу, правда, пытались командовать молодым батюшкой, да скоро поняли, что должно быть наоборот. И воцарились в приходе, который живет как одна большая семья, мир и взаимопонимание.

Отец Алексий территорию вокруг храма облагородил, построил трапезную, разбил цветник, дорожки сделал. Все, за что ни возьмется, у него спорится. И семья поддерживает: матушка Елена на клиросе поет, сыновья – Григорий, Константин, Василий и Яков – в алтаре помогают.

А еще создали сайт языковского храма и занялись историей. Именно благодаря их усилиям стало известно о священниках Смарагдовых. По крупицам собирали информацию, смотрели архивы, нашли церковные метрические книги. Всем найденным охотно делились на сайте и странице в соцсетях.

Однажды отцу Алексию пришло письмо от двух девушек-москвичек. Они писали, что священник Григорий Федорович Смарагдов – их родной прадед. Завязалась переписка. Правнучки языковского батюшки прислали сохранившиеся у них фотографии, а еще выделили средства на благоустройство храма, на которые отец Алексий приобрел теплые боковые двери. Вот только о судьбе своего прадеда девушки ничего сказать не смогли. Так и остался конец жизни отца Григория загадкой.

А батюшка Алексий достойно его дело продолжает. При храме нет воскресной школы, но детей на праздники неизменно собирают. Матушка Елена работает в школе, ведет уроки основ православной культуры, и ее ученики с удовольствием участвуют в

праздновании Рождества и Пасхи. Читают стихи, ставят сценки. А летом ходят традиционным крестным ходом из Языково в соседнюю Петровку, к храму в честь апостолов Петра и Павла. Тому самому, что из языковских кирпичей построен.

Татьяна Тузовская


 
АКСАКОВСКАЯ СИРЕНЬ

 

Последнее пристанище

Седьмого апреля, в праздник Благовещения, в один из крестьянских домов вошла пожилая женщина. Одетая по-господски, некогда дородная, но теперь исхудавшая, она тихо села в уголке в ожидании неизвестно чего. Хозяева поднесли ей вареную картофелину, она откусила, а проглотить не смогла – скоропостижно скончалась.

Тихий Кутулук

Так в голодный 1921 год на 73-м году окончилась жизнь Ольги Григорьевны Аксаковой – внучки знаменитого писателя, которой он посвятил свою повесть «Детские годы Багрова-внука» и вошедшую в эту повесть сказку об аленьком цветочке (в семье ее называли «Оленькин цветочек»). Здесь, в Языково, она прожила большую часть своей жизни и здесь упокоилась в братской могиле вместе с умершими от голода сельчанами. И до сих пор в селе каждую весну расцветают кусты сирени, некогда окружавшие со всех сторон барскую усадьбу Ольги Аксаковой.

– Есть версия, что ее похоронили в общей могиле, и другая – что крестьянин, хозяин того дома, где она умерла, выдолбил колоду из бревна, и ее похоронили отдельно, - рассказывает Наталья Шишканова. – Когда я была маленькая, помню, что на кладбище был металлический резной крест, отличавшийся от остальных. Тогда мне бабушка сказала: здесь барыня похоронена. Так или иначе, но похоронена она здесь, на нашем кладбище, а не в Страхово.

Прошлой осенью в селе Страхово, у церковной стены, обнаружили захоронение бывшего самарского губернатора Григория Аксакова и членов его семьи – супруги, сына и, предположительно, дочери Ольги.

– Все Языково возмущалось, потому что мы знаем: она похоронена на нашем кладбище, - горячо говорит Наталья Шишканова. – Ну вы представьте: 1921 год, апрель, распутица, голод, лошадей всех съели – ну кто ее повезет туда за пятьдесят километров?

Тихий Кутулук

Была доброй и любила музыку

Имение в Языково Ольга Григорьевна получила в наследство от семьи матери – Шишковых. А родилась она в Симбирске 26 декабря 1848 года. Своей семьей так и не обзавелась. В двадцать лет Ольге предложил руку и сердце молодой шляхтич. Она приняла

предложение, и он поехал в Польшу за родительским благословением. Но вернуться не смог – умер при невыясненных обстоятельствах. Для Ольги Григорьевны эта любовь так и осталась единственной. Она посвятила себя собиранию семейного архива и другим делам - в частности, просвещению крестьян, хозяйственным заботам.

Хозяйство ее было большим и высокодоходным, В имении содержалось около сотни коров, из молока которых делали масло высокого качества. А в 1890 году по инициативе Ольги Аксаковой совместно с самарским врачом В.Ф. Благовидовым была открыта первая в Уфимском крае кумысолечебница, которая располагалась в двенадцати километрах от станции Белебей – Аксаково.

По воспоминаниям старожилов и сохранившимся портретам, Ольга Григорьевна была среднего роста, плотного телосложения с вьющимися волосами. Одевалась в длинные со шлейфом платья, на плечах широкие белые или черные шали. Ездила в тарантасе, в который была запряжена пара вороных лошадей, и в сопровождении борзых собак. Ее племянник Сергей Аксаков в одном из писем вспоминал: «Она была доброй, очень демократично настроена, ненавидела пышность, балы и светскую суету. По железной дороге ездила всегда в третьем классе. Любила музыку и сама неплохо играла на рояле».

По ее инициативе летом 1896 года в имении с огромным успехом прошел спектакль – сцены из оперы «Князь Игорь» А.П. Бородина, поставленные Валентиной Серовой, известной как композитор и организатор народных хоров и спектаклей (вдовой композитора Александра Серова и матерью художника Валентина Серова). В хоре пели крестьяне, а на спектакле, о котором восторженно писали даже столичные газеты, присутствовало около трехсот зрителей.

Ольга Григорьевна создала в селе просветительский кружок. С учителями и детьми священника (она была крестной матерью сына и дочери отца Григория) они собирались вместе с крестьянами, читали и обсуждали художественную литературу. Среди книг были и запрещенные – не по политическим причинам, просто запрету цензуры тогда подвергались многие книги, в том числе произведения Некрасова, Салтыкова-Щедрина. Из-за этого произошел казус. В годы первой русской революции в кружке прошел слух о том, что едут жандармы с обыском. И прадед Натальи Михайловны Шишкановой, Харлампий Гурьевич, в чьем доме хранились «нелегальные» книги, недолго думая, сложил их в мешок и зарыл у себя в саду. Да так хорошо запрятал, что не смог потом отыскать. А жандармы так и не приехали.

О демократическом характере кружка говорит еще один случай. Как-то Харлампий Гурьевич заявил, что царю нужно отречься от престола, что он не удержится у власти. И священник Григорий Смарагдов горячо ответил: «Запомни, лысый, скорее солнце на западе взойдет, чем Россия без царя останется!». Заметьте, никаких доносов, никаких репрессий за крамольные речи – ничто не вышло за пределы жаркого спора, никто не затаил обиды...

Помимо школы для детей, в селе была еще и воскресная школа для взрослых, называлась она «Воскресное собеседование». В ней могли присутствовать до ста человек. После воскресной службы собирались в церкви, беседовали со священником о православном учении, о Библии, о смысле обрядов, об иконописи, о жизни...

Ольга Григорьевна заботилась, чтобы крестьянские дети учились в школе. Наталья Шишканова вспоминает рассказ своей бабушки, которой на тот момент было около десяти лет, как она играла на улице, и рядом с ней остановилась коляска с барыней. «Натулька, ты почему в школу не ходишь? – окликнула ее Ольга Григорьевна. – Учиться надо». «Мне мамка не велит, прясть заставляет», - ответила та.

Девочек вообще неохотно отдавали в учебу. Но вопреки распространенному мнению, крестьяне - по крайней мере языковские - вовсе не были забитой массой. О своем прадеде Харлампии Гурьевиче Наталья Михайловна рассказывает как о человеке грамотном, начитанном, который сам сочинял сказки, и зимой их приходили слушать соседи. Как-то своего внука, отличника Борской школы, он вызвал на соревнование: кто больше знает стихов наизусть? Лежа на печке, они читали Пушкина, Некрасова, Кольцова, Никитина... И старик выиграл спор.

Суровые годы

В 1914 году в Языково случился пожар. Сгорел господский двухэтажный дом. Но самую большую ценность – архивы – удалось спасти. Кроме дедовского архива, Ольга Григорьевна хранила державинский и тютчевский. После пожара барыня поселилась во флигеле вместе со своей экономкой. Во время революции она часто беседовала с крестьянами и, по воспоминаниям современников, склоняла их выступать за эсеров: мол, эсеры – это ваша партия. А в

Гражданскую войны говорила: «Пусть будет советская власть. Если победят чужеземцы, от них нельзя ждать хорошего для русского народа».

В апреле 1919 года Языково оказалось на линии фронта между колчаковцами и чапаевцами. Когда в село пришли колчаковцы, они искали сторонников красных и попытались обвинить крестьян в притеснении барыни. Но Ольга Григорьевна убедила колчаковцев не трогать крестьян.

В конце 1917 года имение Аксаковой конфисковали, но сама она оставалась там жить. Часть архива Ольга Григорьевна передала Самарскому университету, а другую часть и имущество Сергея Аксакова она отдала в Самарский музей еще в 1909 году. Самарский губисполком выдал Ольге Аксаковой единовременное пособие в размере 25 тысяч рублей и рекомендовал Бузулукскому уисполкому назначить ей пенсию. В 1921 году внучка писателя стала научным сотрудником Общества археологии, истории и этнографии при Самарском университете. Выполняя его поручение, Ольга в последние месяцы жизни делала копии с наиболее ценных документов архива.

В голодном 1921-м Ольга Аксакова писала, что жива только благодаря помощи крестьян, которые кормили свою барыню, делясь с ней и без того скудными запасами хлеба и картошки. Память об Ольге Григорьевне сегодня хранят в маленьком сельском музее, созданном учителями местной школы при помощи Борского краеведческого музея и бережно оберегаемом матушкой Еленой Анатольевной Ярыгиной. Флигель, в котором доживала свой век Ольга Аксакова, не сохранился. Однако в музее есть просторная светлая комната, а в ней рояль, портреты семьи Аксаковых и их близких – всё так, как могло быть при самой хозяйке.

Стоит плита на братской могиле на маленьком сельском кладбище, установленная отцом Натальи Шишкановой: «Здесь захоронены умершие от голода в 1921 году в селе Языково и с ними Ольга Григорьевна Аксакова, внучка писателя Сергея Тимофеевича Аксакова». И, как прежде, расцветает сирень на месте барского дома – в память о последней женщине из рода Аксаковых.

Надежда Локтева