НАЧАЛО БЛОКАДЫ
«Двадцать второго июня 1941 года стояла прекрасная солнечная погода. Это было воскресенье, – вспоминает Клара Евсеевна. – Мы играли возле нашего дома на Васильевском острове, как вдруг заметили, что на перекрестке у репродуктора столпились взрослые. Лица у всех серьезные, угрюмые. То было выступление Молотова о том, что началась война. Мы, дети, тогда еще не понимали, что это такое – война, но жизнь быстро преподнесла нам урок».
Враги наступали стремительно. Взять Ленинград, имеющий огромное стратегическое значение, для них было не менее важно, чем Москву. Ведь это был город Ленина, падение которого стало бы сокрушительным ударом по моральному духу советских людей. За него сражались ожесточенно и бойцы Красной Армии, и народное ополчение. Большое сопротивление оказывали и партизанские отряды. Среди партизан было много ленинградских школьников, которых война застала в деревне у родных во время летних каникул.
До войны Клара была хорошо знакома с Ниной Куковеровой, которая жила в Ленинграде по соседству с её дедушкой. Фашистское наступление застало ее вместе с матерью, сестрой и братом в селе Нечеперть. Отец погиб в первые дни войны, и Нина, разыскав партизан, добилась, чтобы её взяли в отряд.
На худенькую девчонку с торбой на плече немцы не обращали внимания, а она проходила десятки километров по зимним дорогам, разведывая расположение оккупантов и передавая сведения партизанам, которые уничтожали карателей. Нина вела работу среди жителей, поддерживала связь с подпольем. В 1943 году она вступила в комсомол. В конце концов Нину схватили, зверски пытали, но четырнадцатилетняя девочка не предала никого. Изувеченную, с отрубленными рукой и ногой, с веревкой на шее, юную героиню бросили умирать в подвал, приставив часового. Даже в таком состоянии она была страшна фашистам...
СМЕРТЕЛЬНАЯ ЗИМА
О своей подружке детства и о других ленинградских подростках, что сражались и трудились ради победы, Клара Евсеевна готова рассказывать бесконечно. И гораздо больше, чем о своей семье, на долю которой также выпали тяжкие испытания.
Первая блокадная зима выдалась суровой – морозы за сорок градусов. От бомбежек и артобстрелов вылетали стекла, и окна завешивали одеялами, но это не спасало от холода. Спали все вместе, прижавшись друг к другу для тепла. Но самым страшным был голод.
Семья у них была большая – отец, мать и четверо девчонок. Старшей, Нелли, четырнадцать, Люсе – двенадцать, Кларе – десять, а самой младшей, Гале, – восемь лет. Отца в армию не взяли – он работал на каком-то важном объекте и дома почти не бывал.
Но, несмотря на то, что ценных сотрудников подкармливали, умер он первым – в начале февраля 42-го.
Мать трудилась на заводе «Севкабель». Это тоже было важное для фронта предприятие. Зимой не ходили трамваи и троллейбусы, и ей также приходилось дневать и ночевать на заводе, оставив детей одних.
Во время бомбежек и артобстрелов прятались в подвалах, где хранили дрова. И случалось, что после прямого попадания жители дома оставались заживо погребенными в подвале под развалинами, ведь разобрать завал из-за отсутствия технических возможностей люди просто не могли. Поэтому они чаще просто выходили из квартир на лестничную площадку, чтобы уберечься от осколков и взрывной волны.
Старшие сестры дежурили в специальных отрядах, тушили зажигательные бомбы, пожары на чердаках. Клара ходила в магазин за хлебом и за водой на Неву. Особенно тяжело было зимой – нужно было черпать воду из проруби, а затем везти её в чайниках и кастрюльках на санках.
«Однажды иду с водой, а впереди меня мужчина, – вспоминает Клара Евсеевна. – Вез свои саночки и вдруг сел на дороге. Я посмотрела на него и думаю: вот я тоже сейчас сяду и больше не встану...»
МЕШОЧЕК С СУХАРЯМИ НА СПИНКЕ КРОВАТИ
Наконец-то наступила весна 1942 года. Ленинград после зимы стоял в завалах, в грязи, с неубранными трупами на улицах, и фашисты рассчитывали, что начнется эпидемия. Но власти кинули клич, и полуживые от голода люди вышли на воскресник и убрали город. Предприятиям выделили участки для подсобных хозяйств. В такое хозяйство направили и маму Клары. Саму её с младшей сестренкой Галей взяли в детский дом, а среднюю сестру, Люсю, в ремесленное училище.
Маленькая Галя была очень слаба, и ее положили в изолятор. Она уже не могла есть и свои кусочки хлеба складывала в полотняный мешочек, который висел на спинке кровати.
«Она мне говорит: «Клара, возьми мои сухарики, хоть ты останешься жива», – вспоминает Клара Евсеевна.
Такая же кровать – железная, с панцирной сеткой, с лежащим на ней ребенком-куклой – стоит теперь в музее Ленинградской блокады, что создан в самарской школе №90.
Выходить Галю не смогли. Той же весной умерла от голода и старшая сестра – Нелли. У нее, оставшейся одной дома, украли карточки. Мать, каким-то образом сумевшая приехать к дочери из подсобного хозяйства, забрала ее с собой за город, но было уже поздно.
Вскоре ремесленное училище, где училась Люся, эвакуировали в Ульяновскую область. А Клара с детским домом оказалась в Ярославской области. С мамой и сестрой она встретилась только после окончания войны – на вокзале в Ленинграде. Блокада уменьшила их большую семью ровно наполовину.
Публикация, посвященная судьбе Клары Поляковой, вышла в печатной версии "Социальной газеты" в 2019 году.